Огонь в наследство
Добровольно свой дом подожгла?
- Так и получилось, - моя собеседница понизила голос, - не захотела она свой дом яблоком раздора после своей смерти оставлять.
Женщина закашлялась, посмотрела куда-то в сторону.
Много лет Кленовы жили счастливо, не без трудностей, нет, куда без них, но вполне достойно. В мире и согласии, как говорят у нас. Но после дня всегда приходит ночь.
- Беда какая, Вера, - постучала однажды в окно почтальонка, - Павлу стало худо, в больницу отвезли.
Вера Ивановна за сердце схватилась, душа беду почуяла.
- Опоздала, - сдержанно сказали ей в больнице, - полчаса как умер. Инфаркт.
После похорон пришла она в осиротевший дом и вдруг заметила в нем перемену. Будто света стало меньше, будто мрачнее он стал. Съехались проводить отца все четверо детей. Как водится, справили поминки, решили остаться до девяти ден, чтобы вместе с матерью светлую душу Павла помянуть. Вера Ивановна, насколько это возможно, рада была, с детьми легче горе пережить. Только вот разговор, завязавшийся накануне поминок, ее покоя лишил. Услышала она, выходя в сени, как Павел у Ивана просит долю продать, зачем, мол, тебе, Ваня, часть в деревенском доме, у тебя и семьи нет, и живешь ты за тридевять земель, а у меня, мол, дети, мы здесь ремонтик наладим, парничков подстроим...
"Надо же, - с горечью подумала она, - помимо меня дом делят".
Но это были еще цветочки. Позднее картины ей стали видеться похлестче. Взрослые дети, почти не стесняясь матери, стали делить дом и добро, нажитое родителями. Ссоры вспыхивали из-за каждой мелочи, многие вещи были неделимы. Да и сам дом из шести комнат и веранды с беседкой плохо поддавался дележке.
Вера Ивановна чувствовала, как в отношениях между детьми появилось вначале раздражение, а потом и неприязнь. Где-то что-то я упустила, корила она себя. Ей становилось страшно от одной только мысли, что дом, который они с мужем строили с радостью и любовью, станет тем монстром, который навсегда поссорит родных по крови людей.
Ее можно было понять, оглянитесь вокруг и вы увидите массу примеров, когда, не в силах решить все по-человечески, становятся врагами родные люди. Хотя и причина-то далеко не всегда в нас.
В следующую весну, когда на березе под окном едва-едва проклюнулись первые листочки, Вера Ивановна неожиданно заболела. Ночью ей привиделся сон, будто она тонет в омуте, пытается выплыть, да руки и ноги не слушаются. Проснулась в холодном поту, попыталась встать, но руки и ноги, будто бы это было продолжением сна, не слушались.
Родственники отбили в город детям телеграмму о болезни матери.
Никто уже не узнает, с какими мыслями проснулась в то утро Вера Ивановна, только, уверена, нерадостными они были. Какой матери приятно, когда дети волками друг на друга смотрят. Припомнились ей скандалы, разборки, что меж детьми из-за дома происходили, и что-то в ее душе перевернулось. Посмотрела она на свой дом без прежней любви, представила, как после ее смерти его делить начнут, и так ей плохо стало, что голова закружилась, ноги подкосились. В один миг промелькнула в голове вся ее жизнь, будто со стороны фильм о себе увидела. Все в том фильме было. И любовь, и радость, а теперь вот финал трагический...
- Как же это? Как случилось?! - она, не совсем понимая себя, на негнущихся ногах медленно побрела к сараю. Дверь легко поддалась, и Вера Ивановна шагнула в обволакивающий полумрак.
Канистры с бензином покрылись пылью. Она наклонилась к одной из них, осторожно потерла пыльный бок, затем решительно поднялась и почти бегом направилась к дому...
- Когда приехали пожарные, - соседка в старомодном зеленом пальто всхлипнула, - дом полыхал вовсю...
- А что хозяйка? - я ждала ответа, но молчание затянулось.
- Хозяйка? - переспросила она меня, - Вера Ивановна сидела на скамейке, прижав к груди портрет мужа, и внешне спокойно смотрела на пожар... Прибывшая к месту трагедии фельдшерица наклонилась к ней и услышала слабое:
- Теперь не будет причин для ссоры, не будет...
Может быть, она хотела сказать еще что-то, но не успела. Повалилась на бок, потеряла сознание. Спасти не удалось.
Схоронили Веру Ивановну Кленову, как и положено, по-христиански, на третий день... На третий после пожара.
Ольга Шилова.